Борис Болчинский обратился в суд с иском, в котором просил обязать своего соседа по дачному участку установить новую границу между владениями и демонтировать разделяющий их забор. В процессе разбирательства Болчинский подарил свою землю сыну Артему – он полагал, что в качестве правопреемника тот доведет дело до конца. Но суд отказал мужчине в ходатайстве о замене его как истца в порядке процессуального правопреемства. Изменение собственника имущества не влечет автоматической перемены лиц, участвующих в судебном процессе, решил судья.

Апелляция тоже решила, что Артем Болчинский мог воспользоваться правом на вступление в дело в качестве третьего лица, а в дальнейшем не был лишен возможности реализовать свои права собственника самостоятельно. А иск Бориса Болчинского в итоге остался без удовлетворения – поскольку он уже не был собственником участка, то и соседи уже не нарушали его права и интересы.

Болчинские пожаловались в Конституционный суд. Они оспаривают конституционность нормы Гражданского процессуального кодекса о процессуальном правопреемстве (ст. 44), поскольку она не допускает возможности замены судом истца в порядке процессуального правопреемства в случае перехода права собственности на спорное имущество к новому собственнику по договору дарения. По словам адвоката заявителей, у них есть интерес унаследовать спор, унаследовать процесс – со всеми теми обязанностями и правами, которые возникли в процессе. Причина – деньги. «Новый процесс потребует значительного времени и денежных затрат», – заявил он. По его мнению, отсутствие правопреемства ограничивает свободу экономической деятельности, нарушает интересы дарителя – он не сможет вернуть судебные расходы. Денежные проблемы возникают и у правопреемника – он понесет те же расходы на новый процесс.

Марина Беспалова, полпред Госдумы в Конституционном суде, заявила: толкование спорной нормы во взаимосвязи с нормами ГПК и ГК не дает оснований для применения спорной статьи как не допускающей процессуального правопреемства в вещных спорах. При этом определение наличия или отсутствия оснований для процессуального правопреемства является прерогативой суда, уверена она.

В той или иной мере с этой позицией согласились все выступавшие представители. «Безусловно, права заявителей нарушены тем, как был применен закон в этом конкретном деле. Но я не могу понять, как заявителю поможет признание ст. 44 ГПК не соответствующей Конституции», – заявил Андрей Клишас из Совфеда. По его словам, суд имеет возможность производить процессуальное правопреемство и в случаях перехода права собственности на основании договора дарения. 

Михаил Кротов подтвердил доводы коллег примерами из судебной практики как судов общей юрисдикции, так и арбитражных судов. «За исключением дела заявителя никаких иных решений судов, которые запрещали бы подобное правопреемство, мне не удалось найти. Речь идет о конкретной процессуальной ошибке – суд просто неправильно применил норму», – заявил полномочный представитель президента в КС.

По его словам, формулировка статьи допускает процессуальное правопреемство при переходе права на вещь, однако суды в условиях принципа состязательности и равноправия сторон не осуществляют правопреемства автоматически и безусловно. «У суда есть только обязанность указать на произошедшее изменение и заменить лицо в процессе, если поступит соответствующее ходатайство. А если не поступит – прекратить производство по делу», – пояснил Кротов.

Я так и не нашел конституционно-правового аспекта в деле заявителей. Дело в том, что отсутствие процессуального правопреемства даже право на судебную защиту затрагивает лишь косвенно. По сути, это решение нарушает право на принцип процессуальной экономии. Я не спорю с тем, что здесь есть нарушение права заявителя – но оспаривается чисто отраслевая норма, которая не имеет конституционного аспекта. 

Михаил Кротов

По словам Татьяны Васильевой, представителя генпрокурора в Конституционном суде, ст. 44 ГПК устанавливает открытый перечень лиц, для которых возможно процессуальное правопреемство. В пример она привела решение гражданской коллегии Верховного суда по делу № 36-КГ16-8, в котором процессуальное правопреемство при переходе вещного права признано законным. В связи с этим норма, по мнению представителя, не нарушает прав заявителя – но этот факт не препятствует дальнейшему совершенствованию законодательства с тем, чтобы такие ситуации больше не возникали. «Правовые позиции, высказанные Конституционным судом, будут иметь существенное значение для дела заявителей и для других подобных дел в будущем», – подытожила она.

Мария Мельникова из Минюста воспользовалась «принципом процессуальной экономии» времени собравшихся и полностью согласилась с выступавшими до нее представителями в том, что правопреемник в вещном праве может ходатайствовать и о процессуальном правопреемстве. Было бы правильно выяснить истинный конституционно-правовой смысл этой нормы в постановлении Конституционного суда, считает Мельникова.

Решение по этому делу Конституционный суд примет позднее. Обычно это происходит в течение месяца после заседания.

Информация ПРАВО.ru